— Принимаю к исполнению следующий план действий: основной штурм будет происходить с южного входа во дворец. Майор Баови, приказываю сосредоточить на прилегающей площади максимально возможное количество танков и самоходной артиллерии для подавления огневых точек обороняющихся. Одновременно удар будет нанесён со стороны западного квартала. Штурм будет проводиться силами подразделений армии герцогов Линь. Сводный отряд полиции с приданной им тяжёлой техникой, оцепит прилегающие улицы с северной и восточной сторон. Выдавливаемые из дворца, мятежники попытаются вырваться из окружения по этим направлениям. Приказываю распределить по периметру оцепления снайперов и бойцов с гранатомётами. Офицерам связи — назначить основную и запасную тактические частоты, совместить диапазоны армейских и полицейских радиопередатчиков. Войскам — занять исходный рубеж. По исполнении — доложить.
Не успел я закончить последнее предложение, как сидящих передо мной офицеров словно подкинуло пружиной. Рывок, дробный грохот тяжелых берц по броне и я остался один, ожидая докладов о готовности к штурму. Несмотря на разнородность и разную ведомственную принадлежность штурмующих подразделений, подготовка не заняла много времени, и спустя не более пятнадцати минут я уже получал доклады о готовности к штурму. Глубоко вздохнул, борясь с подступившим волнением, я коротко бросил в микрофон:
— Вперёд!
Сам штурм дворца для меня оказался не более впечатляющим, чем компьютерная игра — стратегия. Жёстко проинструктированная охрана напрочь отказалась выпустить меня из-под надёжной защиты танковой брони. Как и полагается настоящему полководцу, я не вёл своих воинов в атаку, не поднимал перед строем простреленное знамя и не воодушевлял их личным примером. Все мое участие свелось к руководству и координации действий моих отрядов, являющихся символами, отражёнными на огромном мониторе тактического дисплея. И хотя я понимал, что гаснущий на дисплее значок на самом деле отображает чью-то смерть, а гарнитура связи исправно передавала стоны и хрипы раненых и умирающих, моя изоляция позволила мне отринуть неуместные на данный момент душевные терзания. Наблюдая за сменой обстановки и давая команды на атаку, обход и устройство засад, я видел, как всё большая часть дворца переходит под контроль моих войск.
Наконец, в шлемофоне прозвучал ликующий доклад майора Тудона о полном уничтожении противника и окончательной зачистки Дворца от вражеских боевиков. Оставалось только убедить Её Величество в полной безопасности и вывести её вместе с Юльчой из убежища. Разумеется, успешное разрешение этой проблемы могло принести только моё личное участие. Вряд ли императрица доверится словам майора армейского корпуса одного из вассалов короны. Смирившись с неизбежностью моего выхода из-под надёжной защиты, Тудон отдал команду увеличить количество охраны вдвое, и сейчас я шёл по галереям дворца, плотно окружённый настороженными бойцами.
Коридоры являли собой удручающее зрелище. Некогда богатая отделка была уничтожена или повреждена, во многих местах лепная позолота была иззубрена следами от пуль, мебель, часто служившая временным укрытием, безнадёжно испорчена. Казалось, во всём дворце не осталось ни одного целого стекла или зеркала, остатки не догоревших штор унылыми тряпками свисали с гардин, распространяя запах гари. Под тяжёлой подошвой армейских берц жалобно хрустели остатки драгоценных фарфоровых безделушек и коротко позвякивали россыпи обгоревших гильз.
Но самой страшной деталью этого безумного интерьера были многочисленные трупы. Казалось, они были везде. Полы из наборного паркета были залиты кровью. Основную часть погибших составляли дворцовые служащие, попавшие в бессмысленную бойню, устроенную захватчиками в самом начале мятежа. В некоторых местах нам приходилось останавливаться, ожидая, пока солдаты растащат очередную кучу тел, в которой бывшие враги лежали рядом друг с другом. Значительная часть убитых была отлично экипирована, являя свету шевроны, с которых вызывающе смотрел герб герцогов Дотьянов. Другая группа мятежников состояла из явных уголовников. Я поморщился, наблюдая как из карманов отодвигаемого тела на загаженный ковёр выпало несколько колец и цепочек, явно содранных с трупов дворцовой челяди.
Внезапно я остановился, привлечённый непонятным оживлением. Оказалось, бойцам посчастливилось наткнуться на самого герцога Дотьяна, как ни странно, уцелевшего в этой мясорубке. Сейчас этот немолодой человек в нелепо смотрящемся на нём камуфляже, сидел на обгорелой банкетке, неловко вытянув вперёд раненую ногу и глядя на меня исподлобья.
— Здравствуйте, Си Дотьян, — мой голос был сух и холоден. — Неожиданная встреча, правда? Каково это, чувствовать себя изменником короны, наплевав на клятвы своих предков?
— И тебе не хворать, Си Линь, — процедил глава аграриев. — Что бы ты там не говорил, но именно я остался верен духу присяги. Не буквы и крючкотворских уловок, и именно духу и смыслу. Хотя, радуйся, радуйся, — он презрительно скривился, — сегодня победа на твоей стороне.
Я резко нагнулся и ухватил не ожидавшего этого Доншойя за воротник куртки, притягивая его лицо вплотную к своему.
— Мне плевать на твои оправдания, старик, — прошипел я в ошеломлённое лицо старого идиота. — Можешь говорить всё, что угодно. Возможно, Суд Лордов и найдёт оправдания для твоих деяний, но знай одно: если с герцогиней Тхань Ти Фаннизе что-нибудь случится, то я лично вырежу твоё сердце.
По видимому, он что-то прочёл в моём лице и успел остановиться, прежде чем сказать нечто оскорбительное в адрес моей любимой, проглотив фразу в последний момент.
Я выпрямился, и бросил:
— Заключите его под стражу.
Мне потребовалось всего пять минут, чтобы убедить Её величество в своей благонадёжности. Я стоял под холодным блеском камер наблюдения, зная, что сейчас в глубинах самого надёжного убежища, перед монитором сидит усталая и перепуганная женщина, внимательно рассматривая мою скромную персону и решая, достоин ли я взять ответственность за её безопасность в свои руки. Наконец, решение было принято, и бесцветный голос пожилой дамы пригласил меня в её личные комнаты.
Под натужное гудение приводов массивная стальная плита начала подниматься, открывая мне доступ в самое защищённое место королевства. По пути мы миновали несколько шлюзов и тамбуров, охраняемые остатками дворцовой гвардии. В некоторых местах специально зауженные коридоры не оставляли гипотетическому противнику никакой возможности для манёвра, подставляя под кинжальный огонь тяжёлых пулемётов. Не удивительно, что мятежники, несмотря на вполне приличное вооружение, не смогли пробиться даже через первый уровень обороны. Наконец, после нескольких минут быстрого шага мы миновали все оборонительные рубежи, оказавшись перед входом в жилые покои. Гвардейский караул, нёсший службу перед входом, категорически отказался пропустить в комнаты моё сопровождение. Более того, командир пикета твёрдо настоял на том, чтобы я оставил у входа всё своё личное оружие.
— Прошу понять меня правильно, Ваша Светлость, — угрюмо, но твёрдо ронял слова капитан гвардии. — Но в покоях Её Величества имеют право находиться лишь члены её семьи и лица, допущенные исключительно по её личному распоряжению. Ваша охрана может не волноваться, там нет ни одного вооружённого человека, господин герцог.
Его слова не были лишены смысла, и даже более того, были надёжно подтверждены стволами нескольких пулемётов, простреливающих каждый клочок узкого пятачка перед бронированной дверью входа. Конечно, можно было развернуться и уйти, но разве для того я проделал весь этот путь? Именно сейчас, в ближайший после победы час, будет решаться, кто в глазах королевства окажется спасителем и победителем, а кто гнусным изменником. История мятежа, вернее, то, как он будет подан народу, ковалась здесь и сейчас.
— Хорошо, я понял и подчиняюсь решению Её Величества, — церемонно ответил я, расстёгивая ремешки бронежилета и выкладывая перед гвардейцем своё оружие.